Усложнение отношений между значимыми элементами языка (начиная со слова) стимулирует появление всё новых и новых средств оформления этих отношений. Исследователи грамматической системы русского и других славянских языков отмечают два основных пути изменений, затрагивающих систему союзных средств: 1) расширение функций имеющихся союзов, 2) появление новых союзных образований [1]. Первый связан с максимальным обобщением смысловых отношений (ср. степень грамматичности союзов типа и, а, что), второй, напротив, с наиболее тонкой их дифференциацией (ср. как — как и, а — а также, когда — пока, в то время как и т. д.).
Отмечается и третье явление, которое можно было бы назвать «союзоподобие»: расширяется круг знаменательных (полуформальных) элементов, служащих показателями семантико-синтаксических отношений и часто совмещающих функцию союза с другой синтаксической функцией, являющейся для них основной. Многие из них относятся к разряду «гибридных» слов, у которых союзные функции являются как бы придатками к их основной грамматической роли [2].
Выяснение того фактического положения, что в современном русском языке существует множество возможностей выражения синтаксической связи лексическими средствами побуждает некоторых авторов расширить понятие союза. К союзам относят, например, поэтому, это, причем, при этом, впрочем и т. д.
Дело, однако, не в том, что такие слова или устойчивые сочетания переходят в союз, а в том, что они при определенных условиях выступают в близкой к союзам функции. Применение к ним понятия «союзный эквивалент» может затушевать тот очень важный, на наш взгляд, момент, что союзная функция не является их первичным свойством и уже во всяком случае не составляет их грамматического содержания.
Факты, относящиеся сюда, настолько различны, что их прямое перечисление может исказить положение вещей. Нельзя, например, поставить рядом частицы, относительные местоимения и модальные слова, а и те и другие нельзя дать в общем ряду со словами типа «достаточно», «не успел» и подобными, регулярно повторяющимися в сложных предложениях определенного типа; совсем особо надо говорить о лексемах, специально служащих для связи частей текста (типа итак, таким образом и т. д.). Тем не менее все названные здесь категории слов тяготеют к союзу, иногда приближаясь к нему настолько, что возникают практические и теоретические задачи «отграничения» их от союза. Это сближение носит и функциональный характер; в ряде случаев оно действительно дает «переход» в союз. Но в принципе здесь мы имеем определенную закономерность — явление полифункциональности, характерное прежде всего для слов, лишенных флективных свойств. Союзоподобие не представляет собой в языке изолированного явления: оно находит аналогию в некоторых других фактах межкатегориального положения слов (бифункциональность, транспозиция грамматических форм). Рассмотрение этих проблем лишь в плане развития языка (в терминах «пополнение», «обогащение» состава союзов, «перехода» различных частей и частиц речи в союз) для систематизации всех фактов, отмеченных функцией связи, малоперспективно.
Союзоподобие можно рассматривать как некоторую, относительно самостоятельную функцию. Языку, по-видимому, нужна такая промежуточная категория – можно думать, что именно это обстоятельство сдерживает переход от «эквивалента» союза к союзу.
В частности, можно, по-видимому, говорить об относительно самостоятельной функции «скрепы» – служебного слова, являющегося специальным показателем связи между предложениями в составе сложного синтаксического целого (межфразные связи в тексте) [3].
Доказательство относительной самостоятельности этой функции можно видеть в том, что она имеет свой набор лексем, составляющих ее ядро. Списки их приводятся во многих работах; таковы кроме того, вместе с тем, тем не менее, значит, следовательно, итак, таким образом, между тем, при этом, так и др. Круг их достаточно широк, они обнаруживают постоянную тенденцию к пополнению и, напротив, не проявляют сколько-нибудь заметной тенденции к переходу в союз. Они сами, составляя ядро, окружены множеством слов и сочетаний, несущих функцию «скрепы» факультативно или в порядке дополнительной нагрузки. Таковы, в частности, некоторые модальные слова (действительно, в самом деле, очевидно, можно полагать и т. д.), производные предлоги и предложные сочетания (подобно, не говоря уже о), частицы, обнаруживающие дополнительную, «левую» (на предыдущее предложение) направленность (все-таки), местоименные слова, в особенности указательные (это, такой, так и подобные) [4].
Анализ лексического состава всей этой группы [5] мог бы показать, что между семантикой входящих сюда слов (или «фразем») и функцией «скрепы» есть прямая связь: они приспособлены для выражения иных типов смысловых отношений, чем те, которые имеют место в н у т р и предложения. Эти отношения (следствия, вывода, добавления, конкретизации и т. п.) определяют прежде всего именно межпредложенческие связи [6].Таким образом, и функция союза, и функция «скрепы» имеют единую основу — выражение связи между синтаксическими сегментами. Положение союза является ведущим, поскольку он в наибольшей степени соответствует функции связи.